Права собственности условны, значит либертарианство ложно? Ответ Филиппу Петтиту

Автор: Кевин Валье
Оригинальная статья: Property Rights are Conventional, So Libertarianism Is False? A Reply to Philip Pettit
Перевод: телеграм-канал Libertarian Social Justice (@lsj_ru)

Когда великие социал-демократические политические философы наших дней решают обратиться к либертарианству за рамками философских журналов, я обычно задаюсь вопросом, кого же они пытаются атаковать? Это было в недавней критике либертарианства от Томаса Сканлона и критике Филиппа Петтита, опубликованной несколько дней назад.

Петтит считает, что либертарианство не переживет того факта, что право собственности является условным отношением. По мнению Петтита, либертарианцы верят, что моральные факты о собственности написаны у них на лбу. То есть любой может понять, кому что принадлежит, без юридических конвенций на заднем фоне и государственных правил, которые всегда и везде им сопутствуют. Петтит считает, что, когда либертарианцы соглашаются с этим фактом, они больше не могут утверждать, что рынок — это зона самоуправления и естественной свободы, а вмешательство правительства просто «искажает ее».

Рассмотрим описание либертарианской точки зрения от Петтита:

В либертарианской картине мира владение собственностью следует понимать как естественные отношения владения и пользования, а правила собственности служат для утверждения и защиты естественных прав владельцев.

Далее, если мы уделим особое внимание широкому кругу соглашений, необходимых для определения отношений собственности, то

… мы можем избежать соблазнения либертарианской точки зрения — теперь, увы, почти ортодоксальной — что рынок является относительно автономной сферой, которая лишь условно зависит от рамок традиций и права, а также от роли государства в поддержке этой структуры.

Давайте сначала выясним, ​​какие либертарианцы действительно верят в эту концепцию собственности, а во-вторых, спросим, ​​следуют ли выводы Петтита из более точного описания либертарианских обязательств.

I. Кто считает, что собственность — это естественные отношения?

Ротбард, вероятно. И я знаю, что многие люди считают, что Нозик во что-то подобное верил, когда писал «Анархию, государство и утопию». Но какой другой либертарианский социальный теоретик XX-го века принял бы такое заявление? Милтон Фридман? Нет. Ф.А. Хайек? Конечно, нет. Людвиг фон Мизес? Простите, утилитарист. Джеймс Бьюкенен? Ой ли.

А как насчет современных либертарианских политических философов? Лорен Ломаски? Нет. Дэйв Шмидц? Неа. Джерри Гаус? Сожалею. Джон Томази? Да ну. Майкл Хьюмер? Не могу сказать. Эрик Мак? Возможно, но сперва прочтите это, прежде чем принимать решение.

Так о ком же, черт возьми, говорит Петтит, один из лучших и выдающихся политических философов нашего времени?

Возможно, я прикидываюсь. А как насчет «типичного либертарианца», который верит в нечто вроде естественных прав собственности? Грубо говоря, типичный либертарианец — это тот, кто считает, что права на частную собственность полностью или в значительной степени определены в естественном состоянии, то есть в зоне, свободной от каких-либо национальных государств или политических обязательств. И если мы уважаем права естественной собственности, а не вмешиваемся в них, процветание людей наступит само по себе.

Хорошо, допустим, я знаю такого парня. Но Петтит — профессиональный философ высочайшего уровня. И он считает, что первый шаг к «возвращению экономики» — «философский». Если вы предположите, что ради такого шага им были привлечены современные либертарианские политические философы (помимо ссылки на недавний несправедливый обзор книги Джона Томази «Справедливость свободного рынка», на который я подробно ответил здесь), то, увы, этого не было сделано.

II. Многие классические либералы отрицают, что собственность — это естественное отношение

Классические либеральные политические философы Лорен Ломаски, Дэйв Шмидц и Джерри Гаус отвечают на критику в стиле «Но собственность — это условность!» соглашаясь и спрашивая, что же из этого следует. (Самое последнее подробное обсуждение см. в книге Гауса в «The Order of Public Reason», глава VIII, раздел 24). То, что права имеют договорные компоненты, мало связано с тем, должно ли государство быть основной властью, определяющей их, или может ли правительство урезать эти права, если большинство проголосует за представителей, желающих перераспределять собственность. Чтобы легко в этом убедиться, начнем со следующей предпосылки:

(i) Права собственности условны; они не являются определяющими вне юридического соглашения.

Теперь предположим, что мы хотим прийти к выводу:

(ii) Государства могут ограничивать права собственности на перераспределение владений, когда это представляется необходимым.

Расстояние между пунктами (i) и (ii) больше, чем кажется с высоты Принстонского Ортханка.

Петтит, кажется, ошибочно полагает, что либо либертарианцы должны придерживаться (неправдоподобной) точки зрения, что права собственности являются естественными, либо что права собственности основаны на юридических конвенциях, намеренно созданных или, по крайней мере, критически поддерживаемых сознательным государством. Но в свете классической либеральной социальной теории последних нескольких десятилетий либертарианцы видят в этом ложную дилемму, поскольку не все законы являются законодательством, и не все конструкции являются преднамеренными.

Давайте отличать, как это сделал Хайек, право и законодательство. Конечно, нам нужен закон, чтобы определять права собственности, но кто сказал, что право собственности должно быть продуктом обширного национального государства? Черт возьми, кто сказал, что право собственности вообще должно быть продуктом государства? Как либертарианцы доказывали на протяжении десятилетий (и Петтит, кажется, подтверждает), в том числе Гэри Шартье и Майкл Хьюмером совсем недавно, нынешнее западное право собственности развилось задолго до современного национального государства и функционирует довольно надежно во многих контекстах, где политическая власть была крайне ограничена или отсутствовала.

Либертарианцы, которых я знаю, свободно признают, что права собственности требуют некоторой социальной конструкции, но отрицают предположение Петтита о том, что социальное строительство должно быть преднамеренным, государственным. Либертарианский подход состоит в том, чтобы установить общие конституционные правила и позволить конвенциям развиваться, тем самым оставляя большую часть социального строительства силам спонтанного порядка, которые по множеству причин, по нашему мнению, будут работать лучше. И эти конвенции могут предоставить права, которые блокируют законное вмешательство государства во многих случаях, обосновывая презумпцию против вмешательства государства, которая, по мнению Петтита, может быть основана только на вере в определенные, естественные права собственности.

В сухом остатке три вывода:

(1) Либертарианцу не нужно рассматривать собственность как естественное отношение, а скорее как отношение, построенное множеством социальных процессов, немногие из которых поддерживаются преднамеренными действиями государства.

(2) Таким образом, либертарианству не угрожает признание того, что права собственности условны.

(3) Либертарианцы заслуживают лучшего отношения со стороны ведущих политических философов, таких как Тим Скэнлон и Филип Петтит.

ОБНОВЛЕНИЕ: Глупый, я забыл, что Дэйв Шмидц и наш Джейсон Бреннан только что опубликовали целую книгу, утверждая, что права — это условности. Их работы могут не проглядываться сквозь палантир академического эгалитариста, но они существуют.