Bleeding Hearts. История либертарианской мысли — Джон Локк

11 min readMay 18, 2020

Автор: Мэтт Зволински
Оригинальная статья: A Bleeding Heart History of Libertarian Thought — John Locke

Немногие политические философы оказали такое влияние, как Джон Локка. В свое время он был революционером, идеи которого в конечном итоге одержали победу в Славной революции 1688 года, которая привела к свержению короля Якова II. И вскоре после его смерти его идеи окажут огромное влияние на американские колонии. В немалой степени путь к американской революции был проложен Джоном Тренчардом и Томасом Гордоном в их популярной серии очерков, известных как «Письма Катона», которые популяризировали ключевые идеи Локка и применяли их в американском контексте. И, конечно же, Второй трактат Локка о гражданском правлении сильно повлияет на Томаса Джефферсона, чья Декларация независимости не только отражает темы Локка, но и в ряде моментов выражает их очень близко к оригинальному языку Локка.

Более интересно, по крайней мере, для своеобразных целей этого блога, что идеи Локка оказали важнейшее влияние на развитие либертарианской мысли естественных прав в XX веке. Его работа цитируется положительно и влияние его идей очевидно в творчестве как Айн Рэнд, так и Мюррея Ротбарда. И, конечно же, самый известный академический либертарианский философ XX века Роберт Нозик явно и сознательно следовал Локку во многих своих методологиях, основополагающих моральных предположениях и политических выводах.

Но если Локк был одним из основателей современного либертарианства естественных прав, он также был или, как будет утверждать эта статья, одним из основателей либертарианства «Кровоточащего сердца». Работы Локка часто выражают глубокую обеспокоенность по поводу того, что было обозначено в различных местах этого блога как социальная справедливость. Более того, для Локка важным элементом обоснования режима собственности и политических институтов была их совместимость с требованиями социальной справедливости. Это не просто счастливое совпадение, что уважение к естественным правам приносит пользу бедным; тот факт, что это происходит, является одной из причин, по которой мы должны считать, что эти естественные права действительно являются естественными правами! Локк воспринимает это утверждение всерьез. Это подтверждается фактом, что в случаях, когда либертарианские институты не соответствуют социальной справедливости, Локк готов был отказаться от либертарианских институтов, а не от приверженности социальной справедливости.

Либертарианские черты в политической мысли Локка

Основные элементы политической философии Локка хорошо известны большинству либертарианцев. Локк полагал, что люди подчиняются естественному моральному закону, и что мы можем открыть этот закон с помощью разума. Этот закон говорит нам, что люди равны в том смысле, что среди людей нет естественной «подчинения или подавления» (II. 2, 4). И что они «совершенно свободны распоряжаться своими действиями и своим имуществом так, как они считают нужным», если они воздерживаются от нанесения вреда «жизни, свободе или имуществу» других (II. 2, 4 и 6).

Одна из вещей, которую могут делать люди свободно, — это присвоить землю и другие природные ресурсы в качестве частной собственности. Ибо, хотя Бог дал Землю «человечеству в целом» (II. 5, 25), он позволил им «наилучшим образом использовали этот мир для жизни и удобства» (II. 5, 26) и плоды земли будут бесполезны для людей, если они не могут так или иначе присвоить их.

Как этот процесс присвоения может быть легальным? Локк отмечает, что, хотя земля является общей для всех людей, «каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности» (II. 5, 27).

Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью. Так как он выводит этот предмет из того состояния общего владения, в которое его поместила природа, то благодаря своему труду он присоединяет к нему что-то такое, что исключает общее право других людей. Ведь, поскольку этот труд является неоспоримой собственностью трудящегося, ни один человек, кроме него, не может иметь права на то, к чему он однажды его присоединил, по крайней мере в тех случаях, когда достаточное количество и того же самого качества [предмета труда] остается для общего пользования других. (II. 5, 27) ,

Чуть позже я остановлюсь более подробно на последнем пункте — так называемой «оговорке Локка». Содержание закона природы тоже нуждается в некотором уточнении. Но, по крайней мере, на первый взгляд элементы теории Локка, которые я изложил до сих пор, имеют весьма либертарианский характер. Действительно, Мюррей Ротбард считал, что эти элементы обеспечивают достаточную основу для всей либертарианской позиции:

Эти две аксиомы: самопринадлежность каждого человека и первое использование, или «гомстед», природных ресурсов устанавливают «естественность», мораль и права собственности, лежащие в основе всей экономики свободного рынка. Поскольку, если человек справедливо владеет материальной собственностью, в которой он поселился и над которой работал, он имеет выведенное право обменивать эти права собственности на собственность, в которой кто-то еще поселился и приложил свой труд. Если кто-то владеет собственностью, он имеет право обменять ее на чужую собственность или передать эту собственность желающему получателю. Эта цепочка умозаключений устанавливает право свободного обмена и свободного договора, право наследования и, следовательно, всю структуру имущественных прав рыночной экономики (Ротбард, «Австрийская перспектива истории экономической мысли», том 1), стр. 316–317).

Обратите внимание на весьма рационалистический подход Ротбарда к Локку. Самопринадлежность и принцип гомстеда— это «аксиомы», из которых можно «вывести» остальную часть либертарианства. С этой точки зрения, либертарианцы или прото-либертарианцы, которые принимают эти аксиомы, но не следуют вместе с Ротбардом к анархо-капитализму, либо делают логическую ошибку, либо слишком напуганы (на языке Бенджамина Такера), чтобы признать радикальные последствия этих предпосылок.

У меня будет кое-что добавить к критике этого подхода позже. На данный момент, однако, давайте считать само собой разумеющимся, что политическая мысль Локка имеет некоторые сильно либертарианские элементы. В дополнение к своей вере в самопринадлежность и легитимности частной собственности, Локк также, по-видимому, допускает моральную легитимность значительного неравенства (в II. 5, 36–51), полагая, что политическая власть легитимна только с согласия каждого человека (II. 8), закрепляя право народа свергать свои правительства, когда эти правительства выходят за строгие пределы естественного права (II. 18).

Однако, как мы увидим, эти либертарианские элементы в идеях Локка имеют в основе либертарианство кровоточащего сердца. И эти основы устанавливают строгие ограничения на то, насколько позиция Локка в конечном счете действительно либертарианская.

Элементы либертарианства кровоточащего сердца

Сегодня в либертарианских кругах модно проводить резкое различие между либертарианцами естественных прав и либертарианцами-консеквенциалистами. Последние считают либертарианские политические и экономические институты оправданными, поскольку эти институты имеют лучшие последствия, чем любые альтернативные. Первые, как нам говорят, поддерживают эти институты, потому что они справедливы, независимо от последствий. Fiat justitia ruat caelum (лат. “Пусть торжествует правосудие вопреки всему”).

Как бы это различие ни относилось к абстрактно-философскому анализу, оно, безусловно, не помогает изучать политическую философию Локка. Для Локка последствия прав собственности и ограниченного правительства имели решающее значение в размышлениях об их моральном оправдании. Особенно последствия для бедных и уязвимых.

Например, мы уже видели, что оправдание Локком морального права на частную собственность обусловлено «оговоркой», которая требует, чтобы «достаточного количество и того же самого качества» было оставлено для других. Смысл этой оговорки для Локка состоит в том, чтобы гарантировать, что присвоение одним человеком земли в свое владение не является «не наносило ущерба какому-либо другому человеку» (II. 5, 33). Другими словами, чтобы убедиться, что мое присвоение ресурсов из того запаса, что Бог дал всему человечеству, не навредило интересам моих собратьев. И действительно, Локк прилагает большие усилия, чтобы показать, что изъятие ресурсов из общего запаса в частное использование, как правило, не ущемляет интересы других людей, а скорее их продвигает.

тот, кто присваивает землю благодаря своему труду, не уменьшает, а, напротив, увеличивает общий запас, имеющийся у человечества; ведь продукты, идущие на поддержание человеческой жизни, даваемые одним акром огороженной и обработанной земли (говоря строго об одном и том же продукте), по количеству в десять раз превосходят те, которые дает акр такой же плодородной земли, которая лежит невозделанной в общем владении. И следовательно, тот, кто огораживает землю и получает с десяти акров гораздо большее количество необходимых для жизни вещей,чем он мог получить со ста, оставленных в естественном состоянии, дает человечеству, можно сказать, девяносто акров; ведь теперь его труд снабжает его продовольствием с десяти акров, какое было бы продукцией ста акров, лежащих невозделанными в общем владении. (II. 5, 37).

Идея в данном фрагменте является сегодня стандартной консеквенциалистской: частная собственность хороша, потому что у людей, которые владеют частной собственностью, есть стимул использовать ее продуктивно. Эти стимулы по известным причинам часто отсутствуют в случаях общественной собственности.

Но важно признать значение этого отрывка в общем моральном аргументе Локка. Для Локка то, что частная собственность приводит к таким последствиям,— не просто вишенка на торте морального обоснования этого института. Поскольку Земля и ее ресурсы существуют на благо всех людей, для Локка очень важно показать, что присвоение части ресурсов одним человеком не противоречит интересам других. Каждый из нас должен присваивать ресурсы для того, чтобы использовать их для нашего собственного самосохранения, но самосохранение человека, который первым случайно натолкнулся на ничей ресурс, не имеет большего морального значения с точки зрения Бога или морали, чем самосохранение всех остальных.

Также обратите внимание, что Локк не просто указывает на пользу общих последствий частной собственности. Он особо отмечает, что частная собственность выгодна для бедных.

Не может быть более ясного доказательства этому, чем то, которое являет ряд американских племен; они имеют обширные земельные владения, и им не хватает всех жизненных благ; природа одарила их так же щедро, как и любой другой народ, средствами к довольству, т. e. плодородной почвой, которая в состоянии в изобилии производить все, что может дать пищу, одежду и удовольствия; и все же эти племена, так как их земли не улучшаются благодаря труду, не обладают и одной сотой тех благ, которыми мы наслаждаемся; и король обширной и плодородной местности там питается, одевается и живет хуже, чем поденщик в Англии (II. 5, 41).

Другими словами, король в Америке будет богат всеми обильными природными ресурсами, которые страна может предложить. Но ему не хватит преимуществ системы частной собственности и соответствующих стимулов для производительного труда, которые существуют в Англии, и по этой причине он будет жить хуже, чем обычный британский рабочий.

Когда рынков недостаточно

А как насчет рабочих — или потенциальных рабочих — которые не живут лучше? Как насчет тех, чьи лодки не подняты растущим приливом богатства, созданного частной собственностью? Локк ясно говорит о том, что мы, как отдельные лица и как общество, несем моральное обязательство помогать таким людям. И ему ясно, что такая обязанность — это не какая-то незначительная и несовершенная обязанность благотворительности, а необходимый элемент того же самого закона природы, который дает каждому человеку право собственности на себя. «Каждый из нас, — пишет он, —поскольку он обязан сохранять себя и не оставлять самовольно свой пост, обязан по той же причине, когда его жизни не угрожает опасность, насколько может, сохранять остальную часть человечества и не должен, кроме как творя правосудие по отношению к преступнику, ни лишать жизни, ни посягать на нее, равно как и на все, что способствует сохранению жизни, свободы, здоровья, членов тела или собственности другого»( II. 2, 6). Локк проясняет смысл этой идеи в отрывке из Первого трактата:

Однако мы знаем, что бог не оставил одного человека на милость другого, чтобы тот мог уморить его голодом, если бы захотел. Бог, господин и отец всех, ни одному из своих детей не дал такой вот собственности в виде его особой доли богатств нашего мира, но предоставил такую, чтобы тот передал своему нуждающемуся брату право на излишек своего имущества, с тем чтобы последнему по справедливости не отказали в этом излишке, когда его неотложные нужды требуют этого. И поэтому ни один человек никогда не мог по справедливости обладать властью над жизнью другого на основе права собственности на землю или имущество, поскольку для любого состоятельного человека всегда будет грехом допустить, чтобы его брат погиб из-за того, что он не захотел предоставить ему помощь от своего изобилия. Ибо, так же как справедливость дает каждому человеку право собственности на продукт его честного труда и благие приобретения его предков, перешедшие к нему по наследству, так и благотворительность [c.169] дает каждому человеку, если у него нет других средств к существованию, право собственности на такую часть изобилия другого, которая охранит его от крайней нужды, если у него нет никаких других средств к существованию. И тот, кто, воспользовавшись нуждой другого и отказав ему в той помощи, которую бог требует от него для удовлетворения нужд брата, тем самым силой заставляет его стать своим вассалом, поступает не более справедливо, чем тот, кто, обладая большей силой, хватает более слабого, подчиняет его своей воле и, приставив кинжал к горлу, предлагает ему выбор между смертью и рабством (I. 4, 42).

Важна формулировка этого отрывка. Локк не просто говорит о том, что богатый человек действовал бы добродетельно, но в то же время чрезмерно, если бы он отдал часть своего богатства кому-то другому, чьи «неотложные желания» призывают к этому. Он говорит, что богатый не имеет права не отдавать. Он говорит, что нуждающийся человек имеет «право собственности» (в оригинале используется термин «титул» — прим.перев.) на излишек богатого человека — и трудно понять, как «право собственности» может означать что-либо, кроме закрепленного законом права. Таким образом, если целью государства является обеспечение соблюдения естественных прав, то очень похоже, что для государства будет допустимо (и возможно, обязательно) иметь некоторую политику перераспределения. [Нам не нужно гадать о том, что Локк мог думать об этой проблеме. Об этом он прямо говорил в «Эссе о Законе о бедных». Я не могу найти копию этого эссе онлайн, но оно доступно в коллекции Политических эссе Локка Кембриджского университета.]

Если (чрезвычайно?) бедные имеют право на избыток богатых, то, возможно, это перераспределение может быть законно осуществлено с согласия или без согласия богатых. Но требование о согласии оказывается при ближайшем рассмотрении не столь жестким, как может показаться. Хотя Локк считает, что правительства должны соблюдать согласие своих граждан, при более тщательном рассмотрении явное универсальное согласие каждого отдельного человека требуется только для установления политического общества. Как только такое общество будет создано, те, кто пользуется его услугами даже в том, что касается поездок по общественным дорогам, должны дать свое молчаливое согласие правительству (II. 8, 119). И до тех пор, пока правительство имеет только молчаливое согласие своих граждан, любые действия, предпринимаемые им с санкции большинства, по Локку выполняются государством с согласия каждого индивида.

Это правда, что правительства не могут содержаться без больших расходов, и каждый, кто пользуется своей долей защиты, должен платить из своего имущества свою долю на его содержание. Но все же это должно делаться с его собственного согласия, т. е. с согласия большинства, которое дает его либо само, либо через посредство избранных им представителей (II. 11, 140, выделение добавлено)

Этот принцип, конечно, существенно ослабляет либертарианские последствия теории собственности Локка. Если правительству запрещено забрать мою собственность без моего согласия, тогда полномочия правительства чрезвычайно ограничены. По сути, они не превышают полномочий любого другого гражданина или организации. Но если «мое согласие» просто означает «согласие большинства избирателей», то дверь открывается не только для перераспределительного налогообложения, но также и для всех видов регулирования, ограничивающих собственность, даже помимо тех, которые необходимы для соблюдения оговорки Локка, таких как ограничения монополий.

Вывод

Обзор политической мысли Локка, который я привел, далеко не исчерпывающий. Более того, я ни в коем случае не исследователь Локка, и я не могу утверждать, что прочитал всю или даже большую часть обширной литературы, которая развилась за последние пятьдесят лет в политической мысли Локка. Поэтому, какие бы выводы я ни приводил здесь, они далеко не окончательны.

Тем не менее, главное послание, которое, я надеюсь, читатели возьмут из этого эссе, заключается в следующем. Безусловно, в политической мысли Локка есть определенные элементы, которые делают его привлекательным для тех из нас, кто обладает широкими либертарианскими симпатиями. Но было бы ошибкой считать Локка строгим либертарианцем в стиле Ротбарда или даже стиле Нозика. Локк был классическим либералом, который верил в важность прав собственности и свободы личности. Но значительная часть причин, из-за которых он верил в важность этих вещей, заключалась в том, что они, по крайней мере, совместимы и, возможно, необходимы для способности всех людей, особенно бедных, вести достойную жизнь. Если этого не происходит —например, когда один человек может приобрести путем сочетания присвоения и обмена монополию на какой-либо необходимый ресурс, или когда человек из-за невезения или неосторожности остается без материальных ресурсов, необходимых для его существования— Локк не только хочет, но и настаивает на том, чтобы либертарианские принципы уступали место регулированию или перераспределению в интересах общего блага.

Список используемой литературы

Ниже приводятся некоторые ресурсы, которые оказались особенно полезными для меня при размышлении и понимании политической мысли Локка, особенно ее связи с либертарианской и классической либеральной политической теорией. Более исчерпывающую библиографию можно найти в ссылках Стэнфордской энциклопедии ниже.

The Stanford Encyclopedia of Philosophy’s entry on “John Locke“
The Stanford Encyclopedia of Philosophy’s entry on “Locke’s Political Philosophy“
John Locke, Political Essays
Richard Ashcraft, Revolutionary Politics and Locke’s “Two Treatises of Government”
Edward Feser, Locke
Eric Mack, John Locke
Robert Nozick, Anarchy, State, and Utopia
A. John Simmons, The Lockean Theory of Rights
A. John Simmons, On The Edge of Anarchy: Locke, Consent, and the Limits of Society
Gopal Sreenivasan, The Limits of Lockean Rights in Property
James Tully, An Approach to Political Philosophy: Locke in Contexts
Jeremy Waldron, The Right to Private Property

Чтобы вовремя узнавать о новых переводах, подписывайтесь на наш телеграм-канал “Libertarian Social Justice” (@lsj_ru)