Либертарианство и загрязнение окружающей среды

33 min readJan 27, 2020

Мэтт Зволинский
Оригинал статьи
Подписывайтесь на наш телеграм канал “Libertarian Social Justice”

I. Введение

Либертарианством называется разновидность политической философии, которая отличается своей приверженностью неприкосновенным правам частной собственности, свободным рынкам и строго ограниченному правительству [1]. Большинство либертарианцев считают эти институты оправданными как по прагматическим, так и по моральным соображениям. Таким образом, по их мнению, свободные рынки заслуживают поддержки не только потому, что они дают эффективные результаты, но и потому, что они способствуют уважению прав личности. Для либертарианцев индивидуальные права на частную собственность и свободу договоров считаются практически неприкосновенными и устанавливают строгие ограничения в сфере допустимого регулирования со стороны правительства. Мое право на мою законно приобретенную собственность не должно нарушаться только потому, что она кому-то нужна больше, или даже потому, что перераспределение ее может значительно улучшить благосостояние общества в целом. Если захват моей земли посредством принудительного отчуждения является единственным эффективным способом построения общественного шоссе, то, с точки зрения либертарианства, тем хуже для общества. Или, по крайней мере, для шоссе.

Из-за своей поддержки неприкосновенных прав частной собственности и относительно нерегулируемого капитализма либертарианство часто считается принципиально несовместимым с политическими целями, которые ставятся защитниками окружающей среды. И многие либертарианцы, похоже, изо всех сил старались подтвердить это впечатление своей часто враждебной риториков в отношении защиты экологии.

Однако, несмотря на это общее впечатление, либертарианский подход сильных прав частной собственности может реально лучше отвечать ценностям окружающей среды, чем обычно предлагаемая политика, которая подрывает или ущемляет такие права. Дело в том, что уважение к либертарианским правам собственности в некоторых случаях может служить препятствием для определенных форм экологического регулирования. Либертарианцы считают, что правительство не может законно ограничивать те действия, которые предприятие производит с принадлежащими ей землей или природными ресурсами. Однако крайне важно помнить, что либертарианцы привержены защите не только имущественных прав бизнеса. Домовладельцы тоже имеют права собственности. И в силу прав собственности на самих себя либертарианцы также считают, что они имеют своего рода право собственности на свою личность, из которого вытекает запрет на физическое посягательство на их тело без предварительного согласия. Предприятия имеют право делать то, что они хотят, со своей собственностью, но они не имеют такого права, когда речь идет о собственности других.

Этот простой факт имеет глубокие последствия для либертарианской позиции по вопросам окружающей среды, особенно когда речь идет о проблеме загрязнения. Действительно, либертарианская приверженность правам собственности является настолько абсолютной и настолько далеко идущей по своим последствиям, что фактически переворачивает нашу первоначальную обеспокоенность проблемой с ног на голову. После того, как мы рассмотрим все последствия уважения либертарианских прав собственности, становится ясно, что настоящая проблема либертарианства заключается не в том, что оно недостаточно чувствительно к экологическим соображениям, а в том, что оно слишком чувствительно.

Эта статья исследует значение либертарной политической философии для проблемы загрязнения. Основное внимание будет уделено правовому либертарианству, воплощенному в работах Роберта Нозика, Мюррея Ротбарда и Эрика Мака, хотя в заключительном разделе также будет кратко обсуждаться более консеквенционалистское либертарианство, основанное на работах Фридриха Хайека и Рональда Коуза. Раздел II начнется с обсуждения либертарианского акцента на правах собственности и значения этих прав для экологической политики. Далее в разделе III будет объяснено, почему эти последствия являются более радикальными и более неправдоподобными, чем они могут показаться на первый взгляд. В разделе IV рассматриваются различные либертарианские попытки избежать этих неправдоподобных выводов. И раздел V завершается обсуждением последовательных либертарианских подходов к проблеме загрязнения и того, как эти соображения могут и должны быть частью, а не заменой последовательной либертарианской теории экологической справедливости.

II. Значимость прав собственности

Среди академических философов самая известная версия либертарианства сформулирована Робертом Нозиком в его книге 1974 года «Анархия, государство и утопия». В этой книге Нозик защищает форму минимального либертарианского государства, основанную на грубой локковской концепции индивидуальных естественных прав. Для наших целей особенно важны две особенности этой концепции: приверженность Локка к праву каждого человека на владение собой и праву приобретать частную собственность на внешние ресурсы посредством процессов “гомстеда” и добровольного обмена.

Для Локка наиболее фундаментальным видом права собственности была собственность каждого человека на свою личность:

Каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему [5].

Потому что каждый человек обладает собственностью на себе и потому что все подчиняются закону природы, который «учит всех людей, что … ни один из них не должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе или собственности другого», из этого следует, что каждый человек имеет право в отношении других не подвергать свое тело вреду без своего согласия [6].

Кроме того, по Локку право каждого человека на владение собственностью обосновывает его моральное право на приобретение законных прав собственности на внешние ресурсы, такие как земля, полезные ископаемые и сельскохозяйственные культуры. Поскольку каждый человек владеет трудом своего тела, он может овладеть этими внешними ресурсами, «смешивая свой труд» с ними. «Труд, который был моим, выведя их из того состояния общего владения, в котором они находились, утвердил мою собственность на них» [7]. Но поскольку Бог дал человечеству землю для общего пользования, никто не может присвоить себе так много, чтобы не осталось «достаточно и такой же хорошей земли… для других». Однако, согласно данной оговорке, частная собственность на внешние ресурсы не только допустима, но и необходима для того, чтобы люди могли сохранять себя и процветать.

Для Роберта Нозика права Локка на владение собой и частной собственностью принимают более конкретную форму «побочных ограничений» против агрессии. Эти побочные ограничения строго ограничивают действия, которые другие могут правомерно предпринять для достижения своего собственного блага, блага самого правообладателя или своего представления об общественном благе [9]. Таким образом, хищничество, патернализм и утилитарные компромиссы запрещены практически при любых обстоятельствах, за исключением, возможно, тех (предположительно довольно редких) случаев, когда соблюдение прав приведет к тому, что Нозик назвал «катастрофическими моральными мучениями» [10].

Нозик предлагает нам представить индивидуальные права как своего рода «линию (или гиперплоскость) [которая] ограничивает область морального пространства вокруг человека» [11]. Действия, которые «нарушают границу или вторгаются в ограниченную область», должны рассматриваться как нарушения этих прав. И, как правило, такие нарушения могут быть справедливо запрещены. Убийство, кража и нападение включают в себя пересечение моральных границ человека без его согласия, и поэтому все они должным образом криминализированы либертарианским минимальным государством.

Теория Нозика о праве как побочных ограничениях является противоречивым учением. Многие теоретики, включая консеквенциалистов (но не ограничиваясь ими), будут беспокоиться о том, что абсолютный характер этих прав делает их слишком неспособными реагировать на компромиссы, которые кажутся необходимыми в морально сложном мире [12]. Но по крайней мере определенный уровень неприкосновенности кажется важной частью нашего обычного понимания как прав в целом, так и прав собственности в частности. Например, общий закон о нападении запрещает другим лицам прикасаться к вашему телу без вашего согласия, независимо от того, причиняет ли это прикосновение вам «вред» или нет [13]. А общий закон о посягательстве запрещает кому-либо входить на вашу землю или быть причиной вторжения субъекта или объекта на вашу землю без вашего согласия [14]. Ни одно из этих прав не зависит от анализа “затраты-выгоды”. Выгода, которую вы получаете от прикосновения ко мне без моего согласия, может быть больше, чем вред, который я испытываю. И общество в целом стало бы лучше, если бы вы могли пройти через мою землю. Но ни один из этих фактов, даже если они неоспоримо верны, не сможет служить надежной защитой от правонарушения.

На первый взгляд, либертарианская приверженность строгим правам частной собственности, по-видимому, создает прочную основу для противодействия загрязнению окружающей среды. Многие наиболее тревожные формы загрязнения можно понимать как нарушение прав собственности. По словам либертарианца и бывшего чиновника Белого дома Рейгана Мартина Андерсона:

Так же, как человек не имеет права бросать мешок мусора на газон своего соседа, он не имеет права выбрасывать мусор в воздух, воду или землю, если он каким-либо образом нарушает права собственности других [16]

Консерватор, выступающий за бизнес, готов допустить некоторое загрязнение такого рода. В конце концов, загрязнение часто является побочным продуктом продуктивной экономической деятельности, а продуктивная экономическая деятельность является ключом к долгосрочному экономическому росту. Но у принципиального либертарианца не должно быть ничего общего с этим аргументом. Так же как права собственности не могут быть принесены в жертву государственному регулированию, которое якобы служит общественному благу, они также не могут быть принесены в жертву интересам бизнеса, которые служат тому же. Серьезное отношение к правам собственности означает серьезное отношение к загрязнению. Таким образом, у Андерсона есть неприятие к коммерчески реализуемым разрешениям на загрязнение:

Теперь некоторые даже всерьез предлагают, чтобы у нас были экономические стимулы взимать плату с загрязнителей за загрязнение — и чем больше они загрязняют, тем больше они платят. Но это все равно, что облагать налогом грабителей как экономический стимул, чтобы удержать людей от кражи вашей собственности, и так же бессовестно … Нам нужны более жесткие, более четкие природоохранные законы — не с экономическими стимулами, а с условиями тюремного заключения.

Отказавшись от анализа экономической эффективности в пользу принципиального противодействия загрязнению, Андерсон воспроизводит доктрину Мюррея Ротбарда.

Ротбард, один из самых влиятельных либертарианских теоретиков двадцатого века, часто определял либертарианство с точки зрения его приверженности «аксиоме ненападения» (NAP), принципу, который гласит, что «ни один человек или группа людей не могут нападать на личность или чью-либо собственность», где агрессия понимается как «применение или угроза физического насилия в отношении личности или чьего-либо имущества» [17].

Как и Андерсон, Ротбард считал, что загрязнение должно быть осуждено как нарушение прав собственности. В своей книге 1973 года «К новой свободе» Ротбард писал, что «жизненно важный факт» в отношении загрязнения воздуха заключается в том, что

загрязнители выбрасывают в воздух нежелательные и опасные отходы производства — в виде дыма, радиации, двуокиси серы и т.д., и всё это попадает в лёгкие невинных жертв и наносит ущерб их имуществу. Все подобные выбросы, наносящие вред личности или имуществу граждан, суть нанесение ущерба частной собственности пострадавших. В конце концов загрязнение воздуха точно также является причинением вреда, как и поджог чужого дома или причинение человеку физических увечий. Загрязнение воздуха — это просто-напросто причинение вреда другим людям. [18]

И, как и Андерсон, Ротбарда плохо переносит аргумент Чикагской школы о том, что загрязнение может быть оправдано своего рода анализом затрат и выгод, и пишет, что такие аргументы «столь же предосудительны, как и аргумент периода до гражданской войны, что отмена рабства увеличит затраты на выращивание хлопка» [19]. Для Ротбарда вопросы основополагающего морального принципа превосходят просто прагматические соображения. Если прекращение агрессии сдерживает экономический прогресс, пусть будет так. Такова цена уважения к правам человека.

Таким образом, во многих отношениях либертарианская приверженность прочным правам частной собственности, по-видимому, способна обеспечить гораздо более сильные основания для противодействия загрязнению, чем альтернативные политические идеологии, такие как либерализм Ролза [21]. Поскольку промышленное загрязнение нарушает права собственности землевладельцев, расположенных ниже по течению, лесников, чьи деревья повреждены кислотными дождями, [22] или отдельных лиц, чьи легкие подвергаются воздействию переносимых по воздуху загрязнителей, оно представляет собой агрессию и должно быть запрещено. Действительно, пока мы делаем необоснованное предположение о том, что некоторые из вредных воздействий, связанных с глобальным изменением климата, представляют собой нарушение прав собственности, нет никаких причин, по которым либертарианская платформа не могла бы быть расширена для решения даже этой самой сложной и трудноразрешимой экологической проблемы [23].

III. Прекращение загрязнения: невозможное и невероятное требование

Радикальная либертарианская критика загрязнения окружающей среды захватывает, и является важным напоминанием о том, как принципиальная поддержка свободных рынков и частной собственности резко расходится с консервативными извинениями за корпоративный статус-кво [24]. Действительно, после размышлений может показаться, что настоящая проблема либертарианства заключается не в том, что оно недостаточно радикально, когда речь идет о защите окружающей среды, а в том, что оно слишком радикально.

Первым указал на эту проблему Дэвид Фридман, который сам является либертарианцем, но в то же время критикует позицию естественных прав, которую поддерживают Локк, Нозик и Ротбард:

Углекислый газ является загрязнителем. Это также конечный продукт человеческого метаболизма. Если я не имею права навязывать даже молекулу загрязнения чьей-либо собственности, то я должен получить разрешение всех моих соседей на дыхание, если я собираюсь еще и выдыхать [25].

Световое загрязнение также представляет собой физическое несогласованное вторжение в собственность соседа. Это достаточно очевидно, если мы рассмотрим пример Фридмана, в котором вы запускаете лазерный луч на тысячу мегаватт в сторону входной двери вашего соседа. Но является ли свет фонарика в сторону вашего дома менее серьезным нарушением вашего права на защиту от несанкционированного пересечения границы? Допустимо ли освещение в пределах видимости от вашей собственности?

В некотором смысле подобные вопросы являются загадкой для любой точки зрения, которая серьезно относится к правам человека. Либертарианцы — не единственные теоретики, которые верят в права собственности, и любая точка зрения, которая серьезно относится к правам собственности, должна будет проводить черту между допустимыми и недопустимыми нарушениями этих прав.

Тем не менее, проблема особенно актуальна для либертарианцев по причинам, связанным с тем, что им приходится делать особый и достаточно абсолютистский характер либертарианских прав собственности. С точки зрения либертарианцев, права собственности могут быть обоснованно отвергнуты только в очень необычных ситуациях и только в случае самых весомых конкурирующих моральных соображений, если они вообще есть. Либертарианцы считают, например, что право собственности человека на его справедливо приобретенное богатство настолько сильно, что было бы недопустимо украсть (или обложить налогом) [26] даже 5 центов у него, независимо от того, какую большую социальную выгоду мы могли бы получить, делая это [27]. Но это, кажется, приводит либертарианцев к крайне напряженному мнению о том, что одинаково неправильно причинять соседям ущерб от загрязнения стоимостью хотя бы 5 центов. Точно так же, как имущественный абсолютизм либертарианца приводит к тому, что он не может распознать какую-либо морально значимую разницу между чрезмерным и приемлемым уровнями налогообложения, так и он не может различить относительно серьезные и относительно тривиальные формы загрязнения.

Трудно понять, как либертарианцы могли отказаться от (нежелательных) радикальных последствий уважения прав собственности на проблему загрязнения, при этом сохраняя (желательные) радикальные последствия в отношении краж, налогообложения и регулирования [28]. Но совсем несложно понять, почему либертарианцы были бы очень сильно мотивированы на это. В конце концов, описывать экологические последствия строгого либертарианского уважения прав собственности как «радикальные» — это серьезное преуменьшение. Требования, которые либертарианство предъявляет нам, выходят далеко за рамки того, чтобы просить нас перерабатывать больше наших отходов, больше ездить на велосипедах на работу или принимать еще несколько законов для защиты дикой местности. Действительно, даже полная отмена автомобилей или электроэнергии, казалось бы, не зашла бы достаточно далеко. Единственный способ гарантировать, что действия одного человека не пересекают моральные границы, окружающие любого другого человека, даже малейшим способом, — это полностью уничтожить человеческое общество [29]. Таким образом, очевидное требование либертарианства полностью ликвидировать загрязнение представляется как невозможная и невероятно неправдоподобная цель.

IV. Отступление от экологического радикализма

По-прежнему относительно мало литературы, посвященной проблеме загрязнения, рассматриваемой с точки зрения либертарианских естественных прав. Тем не менее, некоторые видные либертарианцы осознали масштабы и важность проблемы и выдвинули аргументы, нацеленные на то, чтобы показать, что либертарианство на самом деле не привержено радикальным и глубоко противоречивым выводам, описанным в последнем разделе. В этом разделе я рассмотрю некоторые из этих аргументов.

a. Роберт Нозик и ослабление прав

Учитывая настойчивость Нозика в том, что отдельные лица защищены жесткими побочными ограничениями от агрессии, можно было бы ожидать, что он займет жесткую позицию в отношении загрязнения. Вместо этого, однако, Нозик придерживается позиции, которая выглядит не так, как можно было бы ожидать от принципиального защитника естественного и неприкосновенного права частной собственности, и гораздо больше похожа на тот вид анализа затрат и выгод, который можно ожидать от простого утилитариста — моральная теория, которую Нозик лихо и решительно отверг всего одну главу назад [30]. Позиция Нозика заключается в том, что загрязнение должно быть разрешено всякий раз, когда «выгоды превышают затраты», и запрещается в противном случае [31]. Допустимое загрязнение должно быть в состоянии «окупаться» в том смысле, что те, кто извлекает выгоду из этой деятельности, могут в принципе компенсировать тем, кому эта деятельность причиняет вред.

В отличие от утилитаристов, Нозик считает, что такая компенсация действительно должна выплачиваться, а не просто возможна в принципе [32]. Если загрязнение, которое вы создаете, пересекает мои моральные границы и препятствует моим интересам, то вы должны выплатить мне достаточно денег, чтобы полностью возместить мне этот вред. Но даже с требованием компенсации, принцип Нозика «пересекай и компенсируй» все еще представляет значительное ослабление концепции прав как моральных побочных ограничений [33]. Нозик, похоже, отказывается от интуитивной идеи, с которой он начал, что люди «неприкосновенны», и заменяет ее идеей, что нарушение индивидуальных прав — это прекрасно, если вы готовы заплатить цену.

Позиция Нозика в отношении загрязнения несколько менее удивительна, если принять во внимание контекст, в котором это происходит. Обсуждение загрязнения происходит в первой части «Анархии, государства и утопии», в которой Нозик заинтересован в том, чтобы опровергнуть индивидуалистический анархизм и показать, что минимальное государство может развиваться морально допустимыми средствами [35]. Один из самых важных моментов в этом аргументе наступает, когда Нозик спрашивает, какие шаги «Доминирующая защитная компания» (DPA) может допустимо предпринять, чтобы справиться с рисками, создаваемыми конкурирующими «независимыми» защитными компаниями, защищающими права своих клиентов, возможно, ненадежными способами. Удивительный ответ Нозика заключается в том, что DPA может справедливо запретить рискованную деятельность, но только если она компенсирует тем, кто находится в невыгодном положении из-за этого запрета.

Этот шаг абсолютно необходим для аргумента Нозика о «невидимой руке» для формирования минимального государства. Но его успех зависит от важного изменения в понимании прав:

от требований, защищенных правилами собственности (которые запрещают пересечение границ), до концепции прав, лежащих в основе требований, которые защищены правилами ответственности (которые допускают пересечения, если выплачивается ответственность за надлежащую компенсацию) [37].

Как отмечает Эрик Мак, это «ослабление прав» кажется глубоко несовместимым с моральным ядром либертарианства Локка и Нозика. Навязывание рабства является недопустимым (по крайней мере отчасти), поскольку оно нарушает права собственности человека на его собственную личность. Оно не стало бы допустимым, даже «если бы мы могли быть уверены, что раб получает, по крайней мере, столько компенсаций, сколько заставило бы его согласиться на порабощение» [38].

Таким образом, попытка Нозика позволяет избежать неправдоподобно радикального взгляда на недопустимость загрязнения, но, вероятно, делает это только ценой отказа от моральной основы либертарианства. После того, как статус либертарианских прав был смягчен с имущественных претензий до простых требований об ответственности, неясно, на каких основаниях либертарианец поддерживает свою ярко выраженную стойкую оппозицию другим видам нарушений — особенно тем, которые связаны с патерналистским вмешательством в личность или собственность человека на его товары.

b. Мюррей Ротбард и переформулировка правонарушений

В амбициозной статье 1982 года Мюррей Ротбард пытается решить проблему загрязнения путем переосмысления закона о насилии с либертарианской точки зрения [40]. Начиная с принципа ненападения, Ротбард приступает к рассмотрению вопросов ответственности, причинности и доказательств. Три идеи особенно актуальны для проблемы загрязнения.

1) Разграничение посягательство/помеха. Ротбард опирается на доктрину общего права, чтобы различать посягательство (trespass) и помеху (nuisance). Он определяет посягательство как «видимое и осязаемое или “осмысленное” вторжение, которое мешает владению и использованию собственности». С другой стороны, помеха включает «невидимые, “нечувствительные” пересечения границы, которые не» наносят вреда, в отличие от посягательства [41]. Посягательство, отмечает Ротбард, считается и должно рассматриваться как незаконное само по себе, даже если оно не причиняет вреда собственнику, кроме самого акта вторжения, тогда как помеха должна быть незаконной только в том случае, если вред может быть доказан. Таким образом, «загрязнение воздуха, состоящее из ядовитых запахов, дыма или других видимых веществ, определенно представляет собой агрессивное вмешательство. Эти частицы можно увидеть, понюхать или потрогать, и поэтому они должны представлять собой вторжение как таковое» [42]. С другой стороны, «загрязнение воздуха … газами или частицами, которые невидимы или не обнаруживаются органами чувств, не должно представлять собой агрессию как таковую, поскольку будучи незаметными, они не мешают владению или использованию владельцем. Они принимают статус невидимых радиоволн или радиации, если только из вредность не доказана» [43].

2) Строгая причинно-следственная связь. Для демонстрации того, что A наносит ущерб B и, следовательно, является надлежащим объектом судебного принуждения, статистической корреляции недостаточно. Другими словами, недостаточно продемонстрировать, что А выбрасывал загрязняющие вещества и что В и другие лица, подверженные загрязнению А, получали определенный вид вреда гораздо чаще, чем население в целом. Вместо этого истцы должны доказать вне разумного сомнения, что «строгая причинно-следственная связь между ответчиком и его агрессией» [44].

3) Сервитуты гомстеда. Наконец, A не будет нести ответственность за вред, причиненный B, если A заполучил (“загомстедил”) право на выбросы этого загрязнения. Ротбард считает, что права на загрязнение, такие как права собственности на землю, могут быть получены путем владения и использования. Если А строит фабрику на клочке земли и начинает загрязнять незанятые соседние земли, он приобретает то, что Ротбард описывает как «сервитут на загрязнение окружающей среды» [45]. Если бы эта соседняя земля в конечном итоге стала использоваться для жилых помещений, домовладельцы не имели бы право ограничивать загрязнение, поскольку, по сути, загрязнение было изначально.

Взятые вместе, условия Ротбарда делают практически невозможными эффективные действия против массовых правонарушений, таких как загрязнение воздуха, вызванное автомобильными выбросами. В общем, мы можем знать, что автомобили выделяют загрязняющие вещества и что эти загрязнители могут быть вредными для человека. Но условия Ротбарда влекут за собой то, что ни одно лицо B не может подать судебный иск против какого-либо конкретного водителя A, если только он не сможет доказать, что вне всяких сомнений загрязнение, производимое конкретным A, нанесло очевидный вред B. Также B не может подать иск против производителей автомобилей, поскольку эти производители сами не несут индивидуальной ответственности за вред B. Таким образом, в подавляющем большинстве случаев, даже в тех случаях, когда В понес реальный физический вред в результате автомобильных выбросов, ему не хватит эффективных средств, чтобы воспрепятствовать загрязнению или потребовать компенсацию за причиненный ему вред. В этих случаях, которые представляют широкий спектр вреда для окружающей среды, жертва, по словам Ротбарда, должна «безоговорочно соглашаться» на причиненный ей ущерб [46].

Анализ Ротбарда имеет ряд серьезных недостатков [47]. Во-первых, требование, чтобы истцы установили «строгую причинно-следственную связь» между действиями ответчика и ущербом, причиненным жертве, кажется интуитивно слишком сильным и мало пригодным для того, чтобы справляться со сложной взаимосвязанной сетью причин и следствий, которые характерны для явлений окружающей среды. Рассмотрим аналогию. Предположим, группа из 100 человек празднует Новый год, стреляя из винтовок в воздух посреди жилого квартала. Несколько минут спустя человек, стоящий на заднем дворе в нескольких кварталах, был убит пулей, упавшей с неба. Допустим, баллистических испытаний недостаточно, чтобы определить, из какого конкретного оружия была выпущена пуля. Совершенно очевидно, что пуля была выпущена одним из ста орудий, выпущенных толпой. Но у нас нет возможности узнать чей. Должны ли мы заключить, что никто не может быть привлечен к ответственности за убийство? Или даже — поскольку угроза без ущерба, по-видимому, не является преступлением с точки зрения Ротбарда — за безрассудную угрозу?

Различение Ротбарда между посягательством и помехой еще более проблематично. Ротбард в значительной степени полагается на это различие, чтобы отвергнуть глубоко нелогичный вывод, что любое загрязнение, даже безвредные радиоволны, должно быть запрещено из уважения к абсолютным правам владельцев собственности контролировать свою собственность. Но основание, на котором он проводит это различие, глубоко неправдоподобно. Ротбард мог бы правдоподобно утверждать важность того, что люди сохраняют право на исключительный контроль над своей собственностью, и что любое «вторжение», которое подрывает этот контроль, недопустимо, безвредно или нет. Или он мог бы правдоподобно утверждать, что реальный вред — это то, что действительно имеет значение, так что вторжения, которые не приносят вреда, на самом деле вообще не считаются вторжениями. Но на самом деле Ротбард утверждает, что законность невидимых вторжений зависит от того, был ли нанесен ущерб; в отличие вот видимых вторжений, которые незаконны по определению. И это трудно понять.

Если вред имеет отношение к законности, то он должен быть актуальным во всех случаях, и Ротбард должен сделать вывод, что безвредные вторжения обнаруживаемых объектов так же допустимы, как и безвредные вторжения необнаружимых. Аналогичным образом, если вред не имеет отношения к законности, то он должен быть неуместным во всех случаях, поскольку безобидные необнаружимые вторжения столь же недопустимы, как и безобидные обнаруживаемые. Проведение разграничения по признаку обнаруживаемости помогает Ротбарду избежать крайне нелогичного вывода о том, что радиоволны (и выбросы CO2, и тепловое излучение) являются надлежащими объектами запрета. Но это делает он это таким образом, который кажется совершенно ситуативным и беспринципным.

c. Эрик Мак и «Живи и дай жить другим»

Более поздняя и более многообещающая попытка решить проблему была предложена Эриком Маком [48]. Для Мака либертарианская приверженность правам частной собственности сама по себе основана на более фундаментальном моральном «требовании» каждого человека на право достижения своего собственного блага по своему выбору [49]. Поскольку, утверждает Мак, способность приобретать, преобразовывать и использовать внешние ресурсы крайне важна для способности человека преследовать свое благо, и поскольку эта способность значительно расширяется режимом частной собственности, право на частную собственность (или, точнее, право не быть исключенным из жизни в соответствии с обоснованной практикой частной собственности) вытекает из морального требования.

Но какова точная природа прав собственности, вытекающих из этого требования? В некоторой степени, утверждает Мак, это вопрос, который должен быть решен соглашением (конвенцией) [50]. В вашем “требовании” не указывается, например, точная форма, которую должны принимать права на прибрежные территории. Существует много способов, которыми соглашения могут определять контуры таких прав, совместимые с “требованием” каждого человека о том, чтобы преследовать свое собственное благо по-своему. Но “требование” действительно исключает некоторые соглашения, а именно те, которые не совместимы с этим основным “требованием”.

Обратимся теперь к проблеме загрязнения. Предположим, мы поняли, что права собственности настолько абсолютны, что исключают даже самые незначительные нарушения. При таком понимании права собственности становятся недопустимыми даже самые обычные действия человеческой жизни. Дыхание, излучение тепла и осветительные приборы, видимые из пределов собственности вашего соседа, будут нарушением прав собственности других и, следовательно, недопустимыми. В результате, отмечает Мак, это будет своего рода моральный паралич или «связывание по рукам и ногам» [51]. В этом случае, права собственности, которые должны были облегчить способность людей добиваться своего блага, вместо этого приводят к невозможности стремления к благу.

Для Мака это достаточная причина, чтобы отвергнуть это понимание либертарианских прав собственности. Любая спецификация прав, согласно Маку, должна соответствовать тому, что он называет «постулатом просторной комнаты», который гласит, что «разумное разграничение основных моральных прав должно быть таким, чтобы права-требования, которые приписываются отдельным лицам, не должны систематически препятствовать людям пользоваться правами свободы, которые должны защищать права-требования» [52]. Применительно к проблеме внешних эффектов (экстерналий), утверждает Мак, этот постулат поддерживает принцип, очень похожий на принцип, на который ссылается большинство голосов в деле Бэмфорд против Тернли 1862 года, когда истец подал в суд на своего соседа за то, что тот впустил вредные пары в его дом, используя кирпичную печь. Суд постановил, что Тернли несет ответственность за ущерб, причиненный его кирпичной печью, но предпринял усилия отличить действия Тернли от других более разумных способов использования своего имущества, которые, тем не менее, могут «раздражать» соседей. В своем особом мнении в поддержку большинства барон Брамвелл писал, что

действия, необходимые для обычного и тривиального использования и занятия земли и домов, могут быть выполнены, если это удобно, без привлечения к ответственности тех, кто совершает их… Это в равной степени выгодно как одному владельцу, так и другому. Из-за той самой неприятности, на которую он жалуется, в результате обычного использования земли его соседом, он сам будет создавать аналогичную неприятность в результате обычного пользовании своей собственной земли, а взаимные неприятности носят сравнительно незначительный характер. На удобство такого правила можно указать, называя его правилом «отдавай и бери, живи и давай жить другим»… 53

Анализ Мака, похоже, прекрасно справляется с проблемой, связанной с абсолютизмом либертарианских прав собственности. Мак избегает неправдоподобно радикальных последствий этой позиции, говоря, по сути, что незначительные ежедневные пересечения (физических) границ других людей на самом деле вовсе не считаются нарушением их (моральных) прав. Права собственности остаются абсолютными, но эти права определены таким образом, что они не дают людям никаких претензий на иммунитет от незначительных, непреднамеренных вторжений.

Более того, постулат просторной комнаты, по-видимому, дает разумное обоснование для разграничения непреднамеренного незначительного вреда, вызванного загрязнением, и преднамеренного незначительного вреда, вызванного кражей 5 центов. В конце концов, система прав, которая запрещает все незначительные, непреднамеренные пересечения границ, приведет к моральному параличу. Но такой паралич не является следствием запрета вторжений, а также «бессмысленных и злонамеренных» вторжений. Действительно, такого рода запрет, по-видимому, продвигает цель позволить каждому человеку преследовать свое собственное благо по своему выбору.

Но, хотя теория Мака хорошо справляется с проблемой абсолютизма, она ничего не может сказать о второй серьезной проблеме либертарианства, связанной с проблемой загрязнения, — проблеме взаимосвязанности. Анализ Мака, как и анализ Ротбарда, полностью сосредоточен на вреде, причиняемом отдельными действиями. Пока вред, причиненный действием, опускается ниже определенного порога, он считается допустимым. Но это исключительное внимание к результатам отдельных действий оставляет многие из наиболее серьезных проблем, связанных с загрязнением окружающей среды, совершенно нерешенными. Загрязнение воздуха в бассейне Лос-Анджелеса не является результатом действий какого-либо отдельного человека. Это относится и к проблемам глобального изменения климата, исчезновения видов, загрязнения рек и так далее. Любое конкретное действие человека, рассматриваемое само по себе, вносит лишь незначительный вклад в общую проблему. Либо никому вообще не причиняется вред в результате таких действий (вред, причиняемый только после того, как совокупное количество загрязнения пересекает определенный порог), или причиняемый вред минимален (становится значительным, только если он суммируется со всем другим вредом, причиняемым другими действия отдельных лиц).

Интуитивно понятно, что мораль прав личности должна что-то сказать о действиях такого рода. Если я нарушаю ваши права, отравляя вас, то я также нарушаю ваши права, когда я, вместе с 9 моими друзьями, добавляю 1/10 смертельной дозы яда в ваш напиток. Исчезает ли нарушение прав, если отравлением занимается миллион человек вместо десяти? Или если их «сотрудничество» в отравлении вас является непреднамеренным (но предсказуемым?) Побочным продуктом их действий, а не их намеченной целью? [55]

Современные экологические проблемы возникают в основном в результате сложной взаимосвязанной деятельности большого числа рассредоточенных людей. Либертарианская интуиция об индивидуальных правах и принуждении, напротив, кажется наиболее чувствительной на «микро» уровне дискретных взаимодействий между одним человеком или другим [56]. Могут ли эти интуиции развиваться и расширяться таким образом, чтобы это соответствовало нелинейному виду и пороговым эффектам, которые характеризуют проблему загрязнения окружающей среды, еще предстоит выяснить. Но скептицизм экологически чутких философов, таких как Питер Рэйлтон, в этом вопросе не лишен оснований.

Если мы серьезно подойдем к тому факту, что мы находимся в окружающей среде и связаны между собой, то вскоре мы будем впечатлены неспособностью воспринять мораль, которая изображает отдельных людей как разделенных правовыми границами, оказывающих влияние друг на друга в значительной степени через преднамеренное действие, ограничивающих свои взаимоотношения по своему выбору, и свободных действовать по своему усмотрению в пределах своих границ, хотя они абсолютно ограничены. Результатом этой концепции является грубое ограничение здесь, грубая широта там и, в общем, неадекватный словарный запас для обсуждения или даже выражения ряда насущных моральных вопросов, касающихся окружающей среды.

V. Экологический подход свободного рынка

Пока что это эссе сосредоточено на тех либертарианских подходах к загрязнению, которые подчеркивают проблемы прав и справедливости, а не экономической эффективности. Но не все либертарианцы подходят к вопросам институциональной структуры с этой конкретной моральной точки зрения. И даже те либертарианцы, которые придерживаются правозащитного взгляда на мораль, часто признают, что прагматичные соображения могут играть как оправдывающую, так и сдерживающую роль в формировании этих прав [58]. Прежде чем закончить это эссе, стоит уделить некоторое внимание этим соображениям и их связи с либертарианским подходом к загрязнению. Далее следует очень краткий обзор.

Во-первых, либертарианцы давно подчеркивали жизненно важную роль частной собственности в предоставлении людям стимулов для заботы о природных ресурсах. Загрязнение является проблемой, главным образом, когда люди могут перенести расходы на вредные побочные продукты своей деятельности на имущество или тела других людей. Когда выгоды от использования присваиваются, а затраты выводятся вовне, возникают трагедии общин [59]. Но когда у ресурсов есть владелец, эти владельцы имеют мощный стимул защищать свою собственность от вредного вторжения со стороны других и обеспечивать, чтобы их собственное использование было устойчивым [60]. Таким образом, либертарианцы рекомендуют распространять права собственности на максимально широкий круг объектов — не только земля и деревья, но и озера, автомагистрали и даже океаны [61]. Такие права собственности не только дают владельцам стимулы для эффективного использования их собственных ресурсов, но и служат необходимой предпосылкой для формирования рынка и системы рыночных цен, которое большинство либертарианцев считают важными механизмами для координации деятельности большого количества рассредоточенных людей при использовании ими ограниченных ресурсов [62]. В тех случаях, когда технологические ограничения делают установление полных прав собственности нецелесообразным, как, например, в отношении прав на воздушное или атмосферное пространство, некоторые либертарианцы отдают предпочтение «квази-» имущественным правам, воплощенным в политике коммерчески реализуемых кредитов на загрязнение [63]. Желательность и целесообразность такой политики не вызывают сомнений среди либертарианцев [64].

Во-вторых, либертарианцы утверждают, что существующее загрязнение в значительной степени связано не с избытком свободного рынка, а с различными формами «провалов правительства». При разработке как конкретных нормативных актов, так и более фундаментального определения и обеспечения соблюдения прав собственности правительство подвержено чрезмерному влиянию мощных экономических кругов [65]. Эти круги влияют на политику правительства в целях собственной выгоды, часто в ущерб правам или интересам широких слоев населения. С точки зрения экологической политики это означает, что предприятиям часто предоставляется лицензия на загрязнение со стороны государства, по крайней мере, когда это загрязнение считается важным интересом ключевых лиц, принимающих решения в государстве [66]. Кроме того, из-за его чрезвычайного правового статуса, само государство способно выводить издержки с относительной безнаказанностью [67]. Таким образом, у правительства относительно мало прямых стимулов для принятия эффективных мер по сдерживанию их собственной загрязняющей деятельности.

В-третьих, и в-последних, либертарианцы отмечают, что существует множество частных, добровольных решений проблемы загрязнения. Следуя идеям Рональда Коуза, многие либертарианцы утверждают, что до тех пор, пока права собственности четко определены и операционные издержки низки, ресурсы будут эффективно использоваться в том смысле, что потенциальные внешние эффекты (экстерналии) будет поглощаться той стороной, которая сможет это делать наиболее экономически эффективным способом [68]. И, следуя работе Элинор Остром и других, многие либертарианцы утверждают, что даже в отсутствие четко определенных прав собственности общины могут разрабатывать социальные нормы для эффективного решения проблем, связанных с дорогостоящими внешними эффектами [69].

Взятые вместе, эти три соображения являются убедительным аргументом в пользу расширения роли рынка и других неправительственных мер реагирования на проблему загрязнения. В лучшем случае, однако, эти соображения могут служить дополнением к теории прав и никогда не заменять ее. Соображения эффективности, такие как те, что воплощены в теории Коуза, или в анализе затрат и выгоды между предотвращением глобального изменения климата и адаптацией к нему, важно принимать во внимание при разработке государственной политики. Но они далеко не достаточны. Даже если адаптация дешевле, чем предотвращение в качестве подхода к решению проблем изменения климата, она, тем не менее, может быть глубоко несправедливой. В конце концов, у нас есть веские основания заботиться не только об общих затратах и выгодах альтернативных политик, но и о том, как эти затраты и выгоды распределяются между отдельными сторонами. И у либертарианцев есть особенно веские основания для того, чтобы позаботиться о том, чтобы некоторые из этих издержек были навязаны с нарушением прав собственности, как, например, деятельность электростанций на Среднем Западе Соединенных Штатов способствует затоплению фермерской собственности в Бангладеш [70].

В этом отношении, по крайней мере, подход Ротбарда к размышлению о загрязнении с точки зрения гомстеда обладает интуитивным преимуществом по сравнению с чисто коазианским правовым и экономическим подходом [71]. При принятии решения, какая сторона должна нести ответственность за решение проблемы загрязнения, не имеет значения кто может сделать это дешевле, но кто был в месте загрязнения первым. С точки зрения справедливости, если не эффективности, существует большая разница между человеком, который покупает дом возле уже существующего аэропорта и жалуется на шум, и тем, у кого построили аэропорт рядом с домом, в котором он жили последние двадцать лет [72]. Приоритет использования может быть не единственным моральным принципом, который имеет значение при определении прав и обязанностей, но, безусловно, это один из таких принципов, и он достаточен для того, чтобы продемонстрировать неадекватность соображений эффективности.

Утверждение, что права имеют значение, конечно, еще не говорит нам ничего конкретного о том, какие права имеют значение. И, как показало исследование мнений в первой части этого эссе, даже среди либертарианцев идут серьезные споры о том, как именно следует понимать различные права и обязанности, относящиеся к проблеме загрязнения. Тем не менее, стоит отметить значительное совпадение в целом разных либертарианцев по принципу «Живи и дай жить другим», как это выражено судьей Брамвеллом в деле Бэмфорд против Тернли [73]. В этом отношении, по-видимому, среди либертарианцев существует, по крайней мере, значительный консенсус относительно того, чего они в конечном итоге хотят достичь.

Либертарианцы, в общем и целом, хотят систему, в которой права собственности воспринимаются всерьез, но в которой незначительная, но вездесущая «пыль», которая поднимается людьми, занимающимися повседневными делами, не рассматривается как нарушение этих прав. Тем не менее, как теоретическая основа этого принципа, так и его практическое применение для решения сложных проблем, таких как проблемы глобального изменения климата, остаются плодотворной темой для будущих исследований.

Примечания

1 Хотя это в определенной степени верно для всех либертарианцев, наиболее четко и последовательно это относится к так называемым «правым» или «рыночным» либертарианцам, на чьих идеях будет сосредоточено это эссе. Левые либертарианцы, такие как Гилель Штайнер, Майкл Оцука, Питер Валлентин и другие, подтверждают либертарианские права индивидуальной самопринадлежности, но отрицают, что самопринадлежность может дать полные права частной собственности на внешние ресурсы, и часто поддерживают значительные возможности для государственной деятельности в реализация широко эгалитарной концепции справедливости. См. обзор (Otsuka, 2003; Steiner, 1994; Vallentyne, 2000, глава 2). Для целей настоящего эссе рыночное либертарианство понимается в широком смысле как включающее не только минархизм Роберта Нозика (Nozick, 1974) и Айн Рэнд (Rand, 1961, 1964), но также анархо-капитализм Мюррея Ротбарда (Ротбард, 1970, 1973) и Дэвида Фридмана (D. Friedman, 1989), а также классический либерализм Милтона Фридмана (M. Friedman, 1962; М. Friedman & Friedman, 1990) и Фридриха Хайека (Hayek, 2007, 2013). Обзоры рыночно-либертарианской мысли см. (Mack & Gaus, 2004; Zwolinski, 2008; Zwolinski & Tomasi, 2015, глава 1).
2 Либертарианцы, конечно, отрицают происхождение этого условия. См. (Block, 2006; Klein, 1990).
3 См., например, (Rand, 1999).
4 Это верно, по крайней мере, в отношении конкретной проблемы загрязнения, которая, конечно, является лишь одним из экологических соображений среди многих.
5 Локк, Второй трактат, глава 5, секция 27.
6 Локк, Второй трактат, глава 2, секция 6.
7 Локк, Второй трактат, секция 28.
8 (Нозик, 1974, стр. 33)
9 (Нозик, 1974, с. 28–30)
10 (Nozick, 1974, стр. 30)
11 (Нозик, 1974, стр. 57)
12 См. для обсуждения, (Arneson, 2011)
13 Технически, это обычное правонарушение насилия, которое запрещает нежелательное прикосновение, в то время как правонарушение нападения запрещает действовать таким образом, который вызывает разумный страх перед насилием. В целях упрощения я игнорирую это различие в настоящем обсуждении и называю оба вида правонарушения “нападением”. Для полезного обсуждения см. (Гланнон, 2010, глава 2).
14 (Гланнон, 2010, глава 3)
15 Это не следует понимать как предполагающее, что общее право рассматривает права собственности как абсолютные и неприкосновенные. Общепринятая доктрина необходимости, наряду с концепцией сервитутов, может рассматриваться как ослабление прав собственников определенными способами ради общественного блага. Но существует большая разница между этим ограниченным, узко определенным ослаблением и видом радикального ослабления, которое могло бы быть связано с тем, чтобы все претензии на собственность анализировались с точки зрения затрат и выгод.
16 (M. Anderson, 1989, p. 19), цитируется в (Block, 1990a, pp. Ix-x).
17 (Ротбард, 1973, стр. 23)
18 (Ротбард, 1973, стр. 256)
19 (Ротбард, 1973, с. 259)
20 Как представляется типичным для тех, кто утверждает, что справедливость должна быть достигнута, хоть небеса падут, Ротбард, похоже, не верил, что на самом деле небеса находятся в какой-либо серьезной опасности падения. Ротбард утверждал, что большее уважение к правам частной собственности будет способствовать как целям защиты окружающей среды, так и экономическому росту. См. (Ротбард, 1973, с. 244–254).
21 Об экологических последствиях теории Ролза по сравнению с либертарианством см. (Taylor, 1992).
22 См. (Dolan, 1990).
23 Критическое отношение к либертарианству можно найти в дружественном размышлении о последствиях либертарианства в области изменения климата, см. (Singer, 2004, глава 2). О двух попытках либертарианцев самостоятельно решить эту проблему см. (Dolan, 2006; Shahar, 2009).
24 Это различие особенно проявляется в критике корпоративизма и капитализма со стороны либертарианцев середины-конца XIX и начала XX века, таких как Томас Ходжскин, Бенджамин Такер и Уильям Грэм Самнер. См. (Chartier & Johnson, 2012) репрезентативную выборку показаний и (Zwolinski & Tomasi, 2015, главы 1, 3 и 4) для обзора.
25 (Д. Фридман, 1989, с. 168). См. Также (J. Friedman, 1992, pp. 430–432) и (Sagoff, 1992, pp. 226–229).
26 Либертарианцы, конечно, не видят существенной моральной разницы между налогообложением и воровством. «Если бы кто-либо, кроме правительства, начал« облагать налогом », это, несомненно, считалось бы принуждением и замаскированным бандитизмом. И все же мистические атрибуты «суверенитета» настолько завуалировали процесс, что только либертарианцы готовы назвать налогообложение тем, чем оно является: узаконенным и организованным воровством в больших масштабах ». (Ротбард, 1973, с. 26)
27 Либертарианская традиция «считает, что кража копейки, булавки или чего-либо еще у кого-либо нарушает его права. [Он] не выбирает пороговую меру вреда в качестве нижнего предела ». (Nozick, 1974, стр. 75)
28 См. (J. Friedman, 1992, pp. 433–434).
29 (J. Friedman, 1992, p. 430)
30 (Нозик, 1974, с. 32–33)
31 (Нозик, 1974, стр. 79)
32 (Нозик, 1974, стр. 80)
33 Обозначение взгляда Нозика происходит от (Sobel, 2012)
34 (Nozick, 1974, с. 31–32). См. также вступительные предложения книги: «У людей есть права, и есть вещи, которые ни один человек или группа не могут сделать с ними (не нарушая их права). Эти права настолько сильны и серьезны, что поднимают вопрос о том, что может сделать государство и его должностные лица».
35 Индивидуалистская анархистская позиция, которую вероятно имел в виду Нозик, была изложена Мюрреем Ротбардом в (Ротбард, 1970).
36 См. Нозик, глава 5, особенно стр. 101–113.
37 (Мак, 2011, стр. 108)
38 (Мак, 2011, pp. 108–109)
39 См. (Sobel, 2012, 2013).
40 (Ротбард, 1982)
41 (Ротбард, 1982, стр. 82)
42 (Ротбард, 1982, стр. 83)
43 (Ротбард, 1982, стр. 83)
44 (Ротбард, 1982, стр. 72)
45 (Ротбард, 1982, стр. 77)
46 (Ротбард, 1982, стр. 88)
47 Обсуждение Ротбарда получило удивительно мало критического внимания в литературе. Единственное заметное исключение (J. Friedman, 1992), которое подвергает аргументы Ротбарда жесткой критике.
48 Обсуждение Маком проблемы мелких вторжений происходит в (Mack, 2015), но в значительной степени опирается на некоторые из его более ранних работ по собственности и правам, особенно (Mack, 2010, 2011).
49 См. (Мак, 2010, p. 54)
50 (Мак, 2015)
51 См. (Мак, 2011, p. 112).
52 (Мак, 2015)
53 Bamford v. Turnley, 122 Eng. Отчет (1862), с. 32–33. Интересно, что рассуждения Брэмуэлла в этом решении, похоже, подтверждаются каждым либертарианцем, который обсуждал это, несмотря на существенные различия в их моральной философии. В дополнение к нозикианскому Эрику Маку, он также одобрен последователем Ричардом Эпштейном (Epstein, 2009, с. 16) и ротбардианцем Уолтером Блоком (Block & McGee, 2011, с. 61–62). 54 См. (Shafer-Landau, 1995).
55 Некоторые из этих вопросов могут быть плодотворно проанализированы как вопросы о том, как навязать риск причинения вреда другим. И Мак, к его чести, признает серьезность таких проблем, даже если он откладывает их в своей статье за 2015 год. Вопросы о правах и рисках наиболее широко обсуждались в (Thomson, 1986), но в либертарной литературе о загрязнении в основном игнорировались. См. (Sauer, 1982) одно известное исключение.
56 По-видимому, именно поэтому либертарианцы так часто доказывают аморальность различных правительственных программ, указывая на то, что одна и та же деятельность, если она осуществляется частными лицами, будет явно неправильной. См. примеры такого рода аргументов (Huemer, 2012, глава 1; Ротбард, 1973, глава 3)
57 (Рейлтон, 1985, стр. 119)
58 Наиболее очевидный пример можно найти в обсуждении Нозиком оговорки Локка (Nozick, 1974, p. 177). См. (Zwolinski & Tomasi, 2015, главы 1–2) для дальнейшего обсуждения.
59 Классическое обсуждение трагедии общин см. (Hardin, 1968). Обсуждение прав частной собственности как (частичного) решения проблемы см. (Schmidtz, 1994).
60 См. обсуждение (T.L. Anderson & Leal, 1991, особенно глава 9).
61 См. (Block, 1990b, 1998).
62 Классическая трактовка этого вопроса (Хайек, 1945). Обсуждение, относящееся к проблемам окружающей среды, см. (T.L. Anderson & Leal, 1991, глава 2).
63 См., например, (Dolan, 1990, 2006; Pennington, 2005, p. 42).
64 Критика политики приведена в (Block & McGee, 2011; Cordato, 1997). В значительной степени внутрилибертарианское разделение по коммерческим кредитам на загрязнение, по-видимому, отражает разрыв между теми либертарианцами, которые предпочитают строгий закон чикагской школы и экономический подход, и теми, кто придерживается принципов австрийской школы экономики. Такие австрийцы, как Блок и Кордато, утверждают, что анализ затрат и выгод, связанный с такими программами, несовместим с сильно субъективным характером экономической ценности.
65 См. обзор (Krueger, 1974; Tullock, 1967).
66 См., например, известное обсуждение Рональдом Коузом «длинного списка узаконенных неприятностей» в (Coase, 1960, p. 24) и краткое изложение в (Block, 1990b, pp. 282–285)
67 См. (Pennington, 2005, p. 41)
68 См. (Coase, 1960). Для полезного резюме см. (D. Friedman, 1997).
69 См. (Ostrom, 1990). См. Также (Ellickson, 1991, 1993).
70 См. (Адлер, 2009; Долан, 2006; Шахар, 2009).
71 (Ротбард, 1982, стр. 76–79)
72 См. описание Коуза Delta Air Corporation против Керси, Керси против города Атланта в (Coase, 1960, p. 25).
73 выше, примечание 51.

Литература

Adler, J. H. (2009). Taking Property Rights Seriously: The Case of Climate
Change. Social Philosophy and Policy, 26(02), 296. doi:
10.1017/s0265052509090256
Anderson, M. (1989, January 4). George Bush Environmentalist. The Christian
Science Monitor.
Anderson, T. L., & Leal, D. R. (1991). Free Market Environmentalism. San Francisco,
CA: Pacific Research Institute for Public Policy.
Arneson, R. (2011). Side constraints, Lockean individual rights, and the moral
basis of libertarianism. In R. M. Bader & J. Meadowcroft (Eds.), The
Cambridge Companion to Nozick’s Anarchy, State, and Utopia. New York:
Cambridge University Press.
Block, W. (1990a). Economics and the environment: a reconciliation: Fraser Institute.
Block, W. (1990b). Environmental Problems, Private Property Rights Solutions. В
W. Block (Ed.), Economics and the Environment: A Reconciliation: The Fraser
Institute.
Block, W. (1998). Environmentalism and economic freedom: The case for private
property rights. Journal of Business Ethics, 17(16), 1887–1899.
Block, W. (2006). Privatization of Roads and Highways: Human and Economic Factors:
Ludwig von Mises Institute.
Block, W., & McGee, R. W. (2011). Pollution Trading Permits as a Form of
Market Socialism and the Search for a Real Market Solution to
Environmental Pollution. Fordham Environmental Law Review, 6(1), 51–77.
Chartier, G., & Johnson, C. W. (2012). Markets Not Capitalism: Individualist Anarchism
Against Bosses, Inequality, Corporate Power, and Structural Poverty: Autonomedia.
Coase, R. H. (1960). The Problem of Social Cost. Journal of Law and Economics, 3, 1.
5/28/14 Zwolinski 32
Cordato, R. E. (1997). Market-based environmentalism and the free market:
they’re not the same. The Independent Review, 1(3), 371–386.
Dolan, E. G. (1990). Controlling acid rain. In W. E. Block (Ed.), Economics and the
Environment: A Reconciliation: The Fraser Institute.
Dolan, E. G. (2006). Science, Public Policy, and Global Warming: Rethinking the
Market-Liberal Position. Cato Journal, 26, 445.
Ellickson, R. (1991). Order Without Law: How Neighbors Settle Disputes. Cambridge:
Harvard University Press.
Ellickson, R. (1993). Property in Land. Yale Law Journal, 102, 1315–1400.
Epstein, R. A. (2009). Property Rights, State of Nature Theory, and
Environmental Proteciton. New York University Journal of Law and Liberty, 4(1),
1–35.
Friedman, D. (1989). The Machinery of Freedom: Guide to Radical Capitalism (2nd ed.).
La Salle, IL: Open Court.
Friedman, D. (1997). The Swedes get it Right. Retrieved 5/15, 2014, from
http://www.daviddfriedman.com/Academic/Coase_World.html
Friedman, J. (1992). Politics or scholarship? Critical Review, 6(2–3), 429–445.
Friedman, M. (1962). Capitalism and Freedom: University of Chicago Press.
Friedman, M., & Friedman, R. (1990). Free to choose: A personal statement: Houghton
Mifflin Harcourt.
Glannon, J. W. (2010). The Law of Torts: Examples and Explanations (4th ed.). Austin,
TX: Wolters Kluwer.
Hardin, G. (1968). The Tragedy of the Commons. Science, 162(3859), 1243–1248.
Hayek, F. A. (1945). The Use of Knowledge in Society. American Economic Review,
35(4), 519–530.
Hayek, F. A. (2007). The Road to Serfdom (Vol. II). Chicago: University of Chicago
Press.
Hayek, F. A. (2013). The constitution of liberty: The definitive edition (Vol. 17): Routledge.
Huemer, M. (2012). The Problem of Political Authority: An Examination of the Right to
Coerce and the Duty to Obey: Palgrave Macmillan.
Klein, D. B. (1990). The voluntary provision of public goods? The turnpike
companies of early America. Economic Inquiry, 28(4), 788–812.
Krueger, A. O. (1974). The political economy of the rent-seeking society.
American economic review, 291–303.
Mack, E. (2010). The Natural Right of Property. Social Philosophy and Policy, 27(01),
53. doi: 10.1017/s0265052509990033
Mack, E. (2011). Nozickian Arguments for the More-Than-Minimal State. In R.
M. Bader & J. Meadowcroft (Eds.), The Cambridge Companion to Nozick’s
Anarchy, State, and Utopia (pp. 89–115). New York: Cambridge University
Press.
Mack, E. (2015). Elbow Room for Rights. Oxford Studies in Political Philosophy, 1(1).
5/28/14 Zwolinski 33
Mack, E., & Gaus, G. (2004). Classical Liberalism and Libertarianism: The
Liberty Tradition. In G. Gaus & C. Kukathas (Eds.), Handbook of Political
Theory (pp. 115–130). London: Sage.
Nozick, R. (1974). Anarchy, State, and Utopia. New York: Basic Books.
Ostrom, E. (1990). Governing the commons: The evolution of institutions for collective action:
Cambridge university press.
Otsuka, M. (2003). Libertarianism Without Inequality. Oxford: Oxford University
Press.
Pennington, M. (2005). Liberty, Markets, and Environmental Values. независимый
Review, 10(1).
Railton, P. (1985). Locke, Stock, and Peril: Natural Property Rights, Pollution, and
Risk. In M. Gibson (Ed.), To Breathe Freely. Trenton, NJ: Rowman and
Littlefield.
Rand, A. (1961). Man’s Rights The Virtue of Selfishness (pp. 108–117). New York:
Signet.
Rand, A. (1964). The Nature of Governement The Virtue of Selfishness. New York,
NY: Signet.
Rand, A. (1999). The Anti-Industrial Revolution. In P. Schwartz (Ed.), Return of the
Primitive: The Anti-Industrial Revolution. New York, NY: Meridian.
Rothbard, M. N. (1970). Power and Market. Kansas: Sheed Andrews & McMeel.
Rothbard, M. N. (1973). For a New Liberty. New York: Collier.
Rothbard, M. N. (1982). Law, Property Rights, and Air Pollution. Cato Journal,
2(1), 55–99.
Sagoff, M. (1992). Free‐market versus libertarian environmentalism. Critical Review,
6(2–3), 211–230.
Sauer, G. L. (1982). Imposed Risk Controversies: A Critical Analysis. Cato J., 2,
231.
Schmidtz, D. (1994). The Institution of Property. Social Philosophy and Policy, 11(2),
42–62.
Shafer-Landau, R. (1995). Specifying Absolute Rights. Arizona Law Review, 37, 209-
224.
Shahar, D. C. (2009). Justice and climate change: Toward a libertarian analysis.
Singer, P. (2004). One world: The ethics of globalization: Yale University Press.
Sobel, D. (2012). Backing Away from Libertarian Self-Ownership. Ethics, 123(1),
32–60.
Sobel, D. (2013). Self-Ownership and the Conflation Problem. In M. Timmons
(Ed.), Oxford Studies in Normative Ethics (Vol. 3, pp. 98–122). New York:
Oxford University Press.
Steiner, H. (1994). An Essay on Rights. New York: Blackwell.
Taylor, R. (1992). The environmental implications of liberalism. Critical Review,
6(2–3), 265–282.
Thomson, J. J. (1986). Rights, restitution, and risk: essays, in moral theory: Harvard
University Press.
5/28/14 Zwolinski 34
Tullock, G. (1967). The welfare costs of tariffs, monopolies, and theft. Economic
Inquiry, 5(3), 224–232.
Vallentyne, P. (2000). Left-Libertarianism: A Primer. In P. Vallentyne & H.
Steiner (Eds.), Left-Libertarianism and its Critics: The Contemporary Debate:
Palgrave.
Zwolinski, M. (2008). Libertarianism. The Internet Encyclopedia of Philosophy. from
http://www.iep.utm.edu/libertar/
Zwolinski, M., & Tomasi, J. (2015). A Brief History of Libertarianism. Princeton, NJ:
Princeton University Press.