Хайек, республиканская свобода и безусловный базовый доход

Автор: Мэтт Зволински
Оригинальная статья: Hayek, Republican Freedom, and the Universal Basic Income
Перевод: телеграм-канал Libertarian Social Justice (@lsj_ru)

В наши дни идея безусловного базового дохода (БОД, ББД) привлекает большое внимание во многом благодаря тому факту, что кандидат в президенты от Демократической партии Эндрю Ян объявил ее центральным элементом своей кампании. Ян называет свою версию БОД «дивидендом свободы» — предложением, согласно которому каждый американец старше восемнадцати лет будет получать 1000 долларов в месяц от федерального правительства без каких-либо условий.

Программа с названием «дивиденд свободы» — это, конечно, неплохая политическая риторика для электората, в значительной степени склонного рассматривать любую крупномасштабную схему перераспределения доходов как форму социализма. Но под этой риторикой скрывается законный, содержательный момент. Ян прав: есть хороший аргумент в пользу БОД, основанный на важности личной свободы. Действительно, основы этого довода уже были заложены никем иным, как знаменитым поборником экономической и личной свободы Фридрихом Хайеком.

Преданность Хайека идеалам свободного рынка и ограниченного правительства хорошо известна. В его самой известной книге «Дорога к рабству» утверждалось, что экономические и политические свободы тесно связаны между собой и что либеральные демократии не могут безопасно ограничивать первые, не подвергая при этом опасности вторые. Его более поздние работы, особенно «Конституция свободы», изложили позитивное видение свободного общества, основанного на идее, что люди должны быть в значительной степени свободны действовать на основе своих собственных ценностей и убеждений, а не на ценностях и убеждениях государственных регулирующих или планирующих органов как в личных, так и в экономических аспектах их жизни.

Хотя всем известно, что Хайек считал себя поборником личной свободы, мало кто понимает точную природу свободы, которую Хайек стремился защитить. В отличие от многих либертарианцев, понимающих свободу в первую очередь с точки зрения невмешательства или уважения прав собственности, Хайек придерживался республиканистской теории, согласно которой свобода это «возможность действовать в соответствии с собственными решениями и планами, в отличие от положения человека, неизменно подчиненного воле другого».

Понимание Хайека как «рыночного республиканца» помогает осознать многие аспекты его политической теории. Это объясняет, почему, в отличие от многих либертарианцев, Хайек никогда всерьез не соблазнялся идеей «анархо-капитализма». Хайек не считал, что правительство обязательно враждебно свободе. Действительно, он считал, что правительство или, по крайней мере, правление (governance) в смысле набора институтов, которые подчиняют поведение людей общим и беспристрастным правилам, является необходимой предпосылкой свободы. Например, правила дорожного движения ограничивают действия, которые мы можем совершать, но делают это таким образом, чтобы мы стали более, а не менее свободными. Они позволяют нам формировать надежные ожидания относительно поведения других, что позволяет нам выполнять наши собственные планы более эффективно, чем мы могли бы в отсутствие таких правил. Однако тиран, который может приказать нам выполнять или воздерживаться от определенного поведения по прихоти, лишает нас возможности эффективно устанавливать и осуществлять наши планы с какой-либо уверенностью, даже если тиран не вмешивается в наши дела постоянно. Тот факт, что он в произвольный момент может вмешаться любым способом, который ему взбредет в голову, лишает нас контроля над нашей жизнью и, таким образом, делает нас несвободными.

Подобные соображения объясняют, почему Хайек постоянно подчеркивал различие между общими правилами, с одной стороны, и приказами, с другой (или между законом и законодательством) в своих сочинениях. Подчиняться приказам тирана — значит зависеть от произвольной воли другого человека. Действия тех, кто подчиняется командам, основаны не на убеждениях и ценностях актора, а на убеждениях и ценностях тирана. Напротив, общие и безличные правила не подчиняют индивидуумов чьей-либо воле. Они, по словам Хайека, подобны «законам природы» — устойчивым фактам социального существования, в рамках которых люди могут научиться ориентироваться и планировать свою жизнь. Они не ставят одних граждан в подчиненное положение и не возвышают других до положения господства.

Свободные рынки и ограниченное правительство

Республиканистская политическая теория Хайека обеспечивает одну из основных теоретических основ его решительной поддержки свободного рынка. Хотя многие современные республиканистские теоретики либо откровенно враждебны, либо, в лучшем случае, прохладно относятся к рыночной экономике, Хайек ясно увидел, что рыночная конкуренция может служить одним из наиболее эффективных гарантов республиканской свободы.

Суть рыночной конкуренции заключается в наличии альтернатив и в праве сказать «нет» предложениям, которые не служат чьим-либо интересам по крайней мере так же хорошо, как одна из этих альтернатив. На конкурентном рынке труда работодатель, пытающийся заставить работника делать то, что он не хочет делать, ограничен возможностью этого работника уволиться и найти работу в другом месте. Продавец подержанных автомобилей, который хотел бы поживиться за счет покупателей, взимая несправедливо высокую цену, также ограничен присутствием конкурирующего дилера по соседству. В целом, чем конкурентнее рынок, тем в большей степени цены и другие условия соглашений будут регулироваться безличными силами спроса и предложения и тем в меньшей степени каждый конкретный рыночный агент сможет навязывать свою частную волю своему партнеру по обмену. Все участники рынка ограничены общими, безличными правилами рынка. Но те же самые правила, в общем случае, не позволяют каким-либо участникам рынка занять господствующее положение над другими.

Точно так же, во многом потому, что Хайек рассматривает конкуренцию как эффективное средство сдерживания принуждения, он с подозрением относится к государственной власти. В конце концов, правительство — единственный институт в обществе, который претендует на эффективную монополию на применение силы и, как правило, фактически обладает ею. И эта монополия на насилие часто используется для установления и поддержания других монополий: на дороги, на доставку обычной почты, на создание и применение уголовного права и т.д. Поскольку людям, которые ценят эти услуги, больше некуда идти, у них часто не остается практической альтернативы выполнению требований правительства.

Более того, по мере того, как правовые нормы становятся более многочисленными и сложными, по мере того, как обычные люди становятся неспособными заранее знать, какие действия разрешены, а какие запрещены, по мере того, как правоохранительные органы становятся практически неспособными обеспечить соблюдение всех правил, которые они теоретически могли бы обеспечить, увеличивается степень личного усмотрения в правительстве, а также возможность произвольного принуждения. В этом случае люди подчиняются скорее не «закону», а приказам кабинетного бюрократа или офицера со значком. Когда агентам государства предоставляется практически неограниченная власть применять (или не применять) закон так, как они считают нужным, люди перестают быть полностью свободными.

Когда свободных рынков недостаточно

Но в то время как республиканизм Хайека оказывает сильную поддержку идеалам свободного рынка и ограниченного правительства, он также обеспечивает критерий для определения того, когда этих институтов недостаточно. Рыночная конкуренция обычно защищает потребителя от хищничества со стороны недобросовестных продавцов, но эта защита может быть подорвана сговором и естественными монополиями. Точно так же конкуренция на рынке труда может защитить работников от эксплуатации, когда эти работники имеют адекватный набор доступных им альтернатив, но не удовлетворяют требованиям, когда эти альтернативы ограничены либо особенностями местной экономики (отсутствием рабочих мест), либо качествами работника (например, ограниченными навыками или отсутствием мобильности).

Хайек считал, что для защиты свободы личности в этих обстоятельствах необходимы и уместны некоторые действия правительства. В самом деле, Хайек прилагал огромные усилия даже в своей наиболее тенденциозной работе «Дорога к рабству», чтобы дистанцироваться от догматической оппозиции действиям правительства, написав, что «ничто не причинило делу либерализма большего вреда, чем те либералы, которые с тупым упорством отстаивали соблюдение некоторых примитивных эмпирических правил, и в первую очередь — принципа laissez-faire». Хайек считал, что у правительства есть законная (хотя и деликатная) роль в предотвращении и/или регулировании монополий. Он считал, что у правительства есть важная работа в области санитарии, здравоохранения и общественных работ. И, что самое поразительное, он верил, что для правительства не только допустимо, но и необходимо перераспределять доходы, чтобы обеспечить сеть социальной защиты, которая обеспечила бы «минимальный доход на каждого, или, иначе говоря, какой-то гарантированный уровень, ниже которого не может опуститься даже тот, кто сам не способен себя обеспечить».

Гарантированный минимальный доход для всех?

Сам Хайек недостаточно четко объяснил, почему он считает такую ​​политику оправданной. Но приверженность Хайека республиканской свободе обеспечивает отправную точку, на основе которой можно легко построить аргумент. Хотя нищета сама по себе не носит принудительного характера, она делает людей уязвимыми для принуждения со стороны других. Жене, которая зависит от зарплаты мужа, возможно, придется мириться с оскорбительным поведением просто ради того, чтобы сохранить крышу над головой. И, как заметил сам Хайек, работник на вялом рынке труда должен делать то, что говорит ему его начальник, иначе он рискует остаться без средств к существованию. В этих и многих других случаях люди не могут избежать серьезного и всепроникающего вмешательства со стороны других, потому что у них нет финансовых ресурсов, чтобы выстоять самостоятельно. Предоставление людям денег дает им выбор и, таким образом, возможность жить своей жизнью в соответствии со своей собственной волей, а не в подчинении воле другого.

Более того, если следовать Хайеку, существуют веские причины для оказания помощи в виде наличных денег, а не в натуральной форме. Одной из самых сильных и последовательных тем во всей работе Хайека является идея о том, что правительственным планировщикам часто не хватает «знания конкретных обстоятельств времени и места», которое было бы необходимо для эффективного выполнения их планов. Для Хайека это ограничение было важной частью децентрализованного (то есть свободного рыночного) экономического планирования. Но те же самые соображения являются мощным аргументом в пользу перераспределения в форме денежных грантов, а не в натуральной форме. Наличные деньги дают людям свободу решать, что нужно им самим, будь то оплата аренды, покупка продуктов или сбережения на будущее. Напротив, система трансфертов натурой передает эти решения в руки правительства, где они с высокой степенью вероятности будут определяться интересами узких могущественных групп вместо подлинных и точных потребностей получателей.

Поддержка Хайеком минимального дохода совместима с его знаменитой критикой «социальной справедливости». Хайек утверждал, что существует разница между обществом, которое «принимает на себя обязательство предотвращать нищету и обеспечивать минимальный уровень благосостояния», и обществом, которое стремится «определять “по справедливости” положение каждого и выдавать каждому по его заслугам». Последняя задача требует от правительства такого уровня знаний, который, по мнению Хайека, было невозможно получить, и такого уровня дискриминационной власти, которая, по его мнению, была несовместима со свободным обществом. В отличие от этого, первое общество может регулироваться именно такими общими, беспристрастными правилами, которые, по мнению Хайека, были необходимы для подлинно либерального порядка.

Остановка перед БОД

Тем не менее, несмотря на все это, было бы заблуждением утверждать, что Хайек поддерживал безусловный базовый доход. Одной из определяющих черт БОД является идея безусловности, означающая, что право на участие не ограничивается теми, кто работает или хочет работать. И это идея, которую Хайек явно и неоднократно отвергал.

Я не ставлю под сомнение право любого человека добровольно уйти от цивилизации. Но каковы «правомочия» этих людей? Должны ли мы субсидировать их отшельничество? Ни у кого нет оснований претендовать на исключение из правил, являющихся опорой для цивилизации. Мы можем помогать слабым и немощным, младенцам и старикам, но при одном условии: если разумные взрослые люди подчиняются безличной дисциплине, которая и дает нам такую возможность.

Тем не менее, только потому, что Хайек отверг БОД, не означает, что сторонники Хайека должны последовать за ним в этом вопросе. В самом деле, как я более подробно излагаю в другом материале, собственные фундаментальные принципы Хайека представляют собой один из лучших аргументов в пользу отказа от «требований к наличию работы», которые поддерживал сам Хайек. В частности, собственное понимание Хайеком радикально рассредоточенной природы «знания конкретных обстоятельств времени и места» представляет собой серьезное препятствие для условных схем, подобных тем, которые он поддерживал.

Проблема вот в чем: поддержка Хайеком требования к работе, по-видимому, основана на своего рода принципе взаимности, согласно которому те, кто стремится извлечь выгоду из производственной деятельности общества, несут моральное обязательство вносить некоторый ответный вклад в общество. Но было бы явной ошибкой полагать, что оплачиваемый труд — единственный способ внести такой вклад. Художники, родители и опекуны, например, — все они вносят (или способны внести) важный вклад в жизнь общества, даже если никто из них не занимается «работой», которая давала бы им право на льготы в рамках чего-то вроде системы налогового кредита на заработанный доход (EITC).

Кроме того, даже если принцип взаимности верен, то, по-видимому, придется в определенной степени учитывать интересы тех, кто действительно не способен вносить взаимный вклад. Например, лица, физически или умственно недееспособные, не должны лишаться права на получение пособий, даже если кто-то считает, что лица, способные, но не желающие работать, не должны иметь права на получение таких пособий.

Таким образом, чтобы правильно применить принцип Хайека, правительства должны знать (а) какие виды деятельности считаются законным взаимным вкладом, а какие нет, и (б) какие конкретные лица действительно неспособны (в отличие от просто не желающих) сделать такой вклад. Но как мы можем ожидать, что правительства точно получат эту информацию? Какой стандарт они должны применять, чтобы различать законные и незаконные вклады в общественное благосостояние? Какие навязчивые силы потребуются им, чтобы отличить подлинную неспособность найти работу от простого безделья? Хайекианский довод в пользу безусловного дохода заключается в том, что БОД позволяет сэкономить на скудных знаниях правительства и защитить людей, которые действительно находятся в опасности порабощения из-за своей экономической уязвимости, даже если мы допускаем ошибку, поддерживая некоторых людей, которые действительно в этом не нуждаются.

Принцип и политика

Республиканизм Хайека предлагает привлекательный способ примирить приверженность свободным рынкам и ограниченному правительству с поддержкой системы социальной защиты. Более того, особый акцент Хайека на значении рассеянных знаний подталкивает к тому, чтобы эта страховочная сеть принимала форму БОД.

Этот принципиальный аргумент в пользу БОД оставляет без ответа многие вопросы более практического характера. Не будет ли БОД обходиться нам слишком дорого? Не будет ли он отталкивать людей от работы? Не превратит ли он Соединенные Штаты в магнит всеобщего благосостояния или, с другой стороны, побудит избирателей добиваться еще более жестких ограничений на иммиграцию?

Но эти опасения на самом деле не являются возражениями против БОД как такового. Скорее, они являются возражениями против конкретных способов, которыми может (или не может) быть реализован БОД. Вероятно, лучше всего рассматривать БОД не как единую политику, а как семейство политик, каждая из которых включает денежные переводы, но которые различаются в зависимости от размера этих переводов, наличия проверки на нуждаемость, требований к гражданству и проживанию и так далее.

Лично я склоняюсь к БОД в форме отрицательного подоходного налога (как утверждал Сэмюэл Хаммонд из Niskanen Center, БОД на самом деле является просто отрицательным налогом с «протекающим ведром»), а проблемы, связанные с чрезмерными издержками и последствиями для безработицы, можно решать путем изменения размера и процента постепенного сокращения (phase-out rate). Но, как указали Миранда Флейшер и Даниэль Хемел, существует множество различных способов структурирования «Архитектуры базового дохода», каждый из которых имеет свои издержки и выгоды.

Важным моментом является то, что прагматические опасения по поводу БОД могут быть в значительной степени, если не полностью, решены на уровне разработки политики. Если аргумент Хайека, который я представил здесь, верен, и действительно есть веские доводы в пользу БОД на основании республиканистской концепции индивидуальной свободы, то мы не должны позволять таким опасениям стоять на пути продвижения к безусловному базовому доходу для всех.